«Шри Джайва-дхарма. Том I. Глава 12. Вечная религия и метод достижения высшей духовной цели». Шрила Саччидананда Бхактивинод Тхакур
Текст озвучивает Аджита Кришна Дас
Russian
Шрила Бхактивинод Тхакур
Шри Джайва-дхарма (Вечная религия души)
Том I. Вечная природа души
Глава 12. Вечная религия и метод достижения высшей духовной цели
Шри Навадвипа-мандала — лучшее из всех святых мест в мире. Так же, как и Шри Вриндаван-дхама, она занимает площадь в шестнадцать крош (тридцать две мили) и своей формой напоминает цветок лотоса с восемью лепестками. Венчик этого лотоса — Шри Антардвипа, в самом центре которой располагается Шри Маяпур. К северу от Шри Маяпура находится Шри Симантадвипа, которую украшает храм Шри Симанта-деви. Еще севернее находится деревня Билва-пушкарини, а южнее — Брахмана-пушкарини. Вся эта область носит название Симулия. Следовательно, деревня Симулия-грама располагается в северной части Шри Навадвипы.
Во времена Шри Чайтаньи Махапрабху здесь жили ученые брахманы-пандиты. В этой же деревне жил отец Шачи-маты, Шри Ниламбар Чакраварти. Недалеко от его дома находился дом известного ортодоксального брахмана Враджанатха Бхаттачарьи. С самого детства Враджанатх отличался исключительными способностями к постижению наук. В Билва-пушкарини он закончил санскритскую школу, где в совершенстве изучил ньяя-шастры и обрел бесподобные знания в логике, которые можно было сравнить с безбрежным океаном. Все знаменитые ученые из Билва-пушкарини, Брахмана-пушкарини, Маяпура, Годрумы, Мадхьядвипы, Амрагхата, Самудрагарха, Кулии, Пурвастхали и других мест были побеждены силой его искусного владения логикой.
Подобно тому, как голодный лев яростно бросается на стадо слонов, Враджанатх Ньяя-панчанана, каждый раз, когда ему приходилось узнавать о том, что где-то проходит собрание ученых брахманов, не мог пройти мимо и, полный воодушевления, вступал с ними в беспощадный спор. Несокрушимыми аргументами он заставлял уравновешенных пандитов приходить в гнев и кипеть от возмущения. Один из таких пандитов, жестокосердный Наияика Чудамани, никак не мог простить унижения своего достоинства и потому решил с помощью черной магии убить Ньяя-панчанану. Поселившись в месте сжигания трупов на Рудрадвипе, он днем и ночью произносил зловещие заклинания из тантра-шастры.
Наступила амавасья, ночь новолуния, которая часто наводит на человека страх. Густая тьма заполнила все вокруг. В полночь Наияика Чудамани сидел в месте сжигания трупов и взывал к божеству громовым голосом: «О мать, ты единственное достойное божество, верховная богиня этого века Кали. Я слышал о том, что тебя легко удовлетворить произнесением нескольких мантр, и что ты даруешь свое благословение всем, кто тебе поклоняется. О богиня, твое лицо наводит ужас на греховных людей! Милостиво обрати свой взор на своего вечного слугу, который так усердно возносит тебе молитвы и повторяет священные мантры в течение уже многих дней. Пожалуйста, даруй мне свое благословение! О мать, хотя я полон недостатков, ты навсегда останешься моей любящей матерью. Пожалуйста, прости же все мои несовершенства и яви мне свой божественный образ».
Вновь и вновь жалобно взывая к имени матери, Наияика Чудамани возливал топленное масло в жертвенный огонь, произнося зловещие мантры, признанные погубить Враджанатха Ньяя-панчанану. Как же удивительна была сила этих мантр! Будто подчиняясь их мистической воле, небо заволокли темные густые облака. Подул сильный ветер, зазвучали раскаты грома. Яркие вспышки молнии раз за разом освещали зловещий мрак ночи, и в их свете можно было различить образы собиравшихся вокруг уродливых духов и привидений. Приняв жертвенное вино, Чудамани привел в возбужденную концентрацию всю свою нервную систему и, подняв лицо к небу, нечеловеческим голосом громко взывал: «О мать, умоляю тебя, сделай это прямо сейчас!»
В ответ на страстный призыв Чудамани с небес раздался голос невидимого божества: «Не беспокойся ни о чем. Враджанатх Ньяя-панчанана не будет долго оставаться непобедимым логиком. В очень скором времени он потеряет интерес к обсуждению ньяя-шастры. Он оставит философские диспуты на темы священных писаний и никогда больше не вернется к своему старому занятию. Он перестанет быть для тебя соперником. Обрети же покой и с миром на душе возвращайся к своим делам».
Выслушав пророческий голос, Чудамани обрел счастье и мир на душе. Вновь и вновь принося в сердце поклоны Господу Шиве, автору тантра-шастры, он возвратился домой.
Враджанатх Ньяя-панчанана был поистине выдающимся ученым. Он заслужил титул дигвиджая-пандита, когда ему едва исполнился двадцать один год. Этого высокого звания обычно удостаивались великие ученые, сумевшие победить в споре всех своих соперников во всех сторонах света. День и ночь Враджанатх изучал труды известного индийского мыслителя, знатока ньяи и основателя новой школы логики (навья-ньяя) Шри Гангеши Упадхьяйи. Найдя множество недостатков в книге «Дидхити», принадлежащей перу Рагхунатха (Канабхатты) Широмани и представлявшей из себя прославленный комментарий на «Таттву-чинтамани» Гангеши Упадхьяйи, Враджанатх составил свой собственный комментарий к этому же произведению. Хотя Враджанатх был свободен от стремления к материальным удовольствиям, его мало интересовала настоящая духовная жизнь, и понятие парамартха (духовное бытие, цель человеческой жизни) не было знакомо для его уха. Вся жизнь Враджанатха была посвящена изучению логики. Он пользовался каждым подходящим случаем, чтобы участвовать в философских спорах, в которых он оттачивал свое мастерство ученого-схоласта. Враджанатх опирался на терминологию ньяя-шастры, которая состоит из таких фундаментальных понятий, как: аваччхеда — характеристика объекта, посредством которой он отличается от всех остальных объектов; вьяваччхеда — отличие одного объекта от другого; гхата — «глиняный горшок» и пата — «кусок ткани». Даже когда он отдыхал, спал, принимал пищу, прогуливался, исполнял другие свои обязанности, его сердце было наполнено размышлениями о природе окружающих его вещей, о природе времени, об особенностях конституции твердых и жидких объектов.
Как-то раз вечером на заходе солнца Враджанатх сидел на берегу Ганги, рассуждая о шестнадцати категориях, введенных в научный обиход Гаутамой Муни, основателем древней системы логики. В этот момент к нему подошел ученик, недавно приступивший к изучению ньяя-шастры. Ученик спросил:
— О почтенный господин Ньяя-панчанана, доводилось ли вам слышать то, как Нимай Пандит посредством логики опровергает атомистическую теорию творения?
Приведенный в нечеловеческое бешенство смиренным вопросом ученика, Ньяя-панчанана взревел как раненый лев. Страшным голосом он закричал:
— Кто такой Нимай Пандит?! Не имеешь ли ты в виду известного всем сына Джаганнатхи Мишры?!
Стараясь держать себя в руках, он продолжил:
— Хорошо, скажи мне, каковы Его логические аргументы?
Ученик сказал:
— Все, что мне известно об этом, это то, что не так давно в Шри Навадвипе жил человек по имени Нимай Пандит. Он ввел большое количество неизвестных ранее логических приемов и подходов к обсуждению ньяя-шастры. Своим искусством владения логикой Он победил и развенчал великого Рагхунатху Широмани. Говорят, что во времена Нимая Пандита во всей Индии не было ученого, равного Ему в знании ньяя-шастры. Однако, несмотря на все Свои познания, Он в конце концов отверг возвышенную науку логики, считая ее абсолютно бесполезной и незначительной. Нимай Пандит пришел к заключению, что не только ньяя, но и любое материальное знание и весь материальный мир не имеют истинной ценности. С этими мыслями Он принял жизнь санньяси, странствующего отшельника, для того чтобы путешествовать по всей Индии и проповедовать повсюду славу совместного пения имен Хари. Вайшнавы, с которыми мне довелось говорить на эту тему, считают Его Бхагаваном, Верховной Личностью Бога, Пурна-Брахмой, Абсолютной Истиной, и с таким пониманием они поклоняются Ему, произнося Шри Гаура-Хари мантру.
О Ньяя-панчанана Махашая, пожалуйста, взгляни беспристрастно хотя бы раз на научные достижения Нимая Пандита, оцени значимость Его открытий в логике и затем выскажи свое окончательное суждение.
После этой беседы с учеником Враджанатх Ньяя-панчанана неожиданно для самого себя всерьез задумался о научном вкладе Нимая Пандита и Его методе логических рассуждений, в результате чего нашел интересным внимательно и беспристрастно исследовать оставленное Им наследие. Расспрашивая всех, кто что-либо слышал об этом, Враджанатх в конце концов сумел составить полную картину о той системе логики, которой пользовался Нимай Пандит.
Природа человека устроена таким образом, что если он развивает интерес к какому-либо предмету, он естественным образом будет испытывать уважение к учителям этой науки. При этом, как правило, обычные люди по определенным психологическим причинам не склонны иметь веру в возвышенных личностей, которые все еще живут в этом мире как их современники; однако великие махаджаны, герои прошлых веков и тысячелетий, становятся для них безусловным объектом поклонения.
Внимательно изучив логический метод Нимая Пандита, Ньяя-панчанана проникся глубоким уважением к Нему и исполнился веры в Его исключительное положение. В глубине своего сердца Враджанатх часто обращался к Шри Вишвамбхаре: «О Нимай Пандит, как жаль, что я не родился Твоим современником. Ах! Если бы только мне посчастливилось встретить Тебя в ту пору, когда Ты жил в Навадвипе и преподавал ньяя-шастру. Случись это, я тотчас же принял бы прибежище у Твоих стоп, став Твоим верным учеником. Тогда, прилежно обучаясь под Твоим руководством, я смог бы обрести совершенное знание. О Нимай Пандит, пожалуйста, войди в мое сердце! Я знаю, Ты — Верховный Брахман, ведь если не так, тогда откуда в Тебе столь исключительное знание законов логики, и как Твой разум смог создавать настолько искусные рассуждения и приходить к столь глубоким выводам? Воистину, Ты — Гаура-Хари, Всевышний Господь, облаченный в сияние золота. Подобно тому, как солнце своими лучами разрушает темноту ночи, Ты силой Своих непобедимых аргументов рассеиваешь мрак невежества. Век Кали наполнен чернотой невежества. Ты же принял золотой цвет тела (гаура), и мраку авидьи пришел конец. Тебя зовут Хари, поскольку Ты похитил умы и сердца людей этого мира. Признаюсь, Ты похитил и мое сердце величием Своего непревзойденного владения логикой».
Вновь и вновь повторяя эти слова, Враджанатх, казалось, потерял рассудок. Иногда он громко взывал: «О Нимай Пандит! О Гаура-Хари! Пожалуйста, будь милостив ко мне! Когда наступит тот день, когда я смогу овладеть логикой так же, как Ты? Когда же в научном споре мне будут доступны такие же глубокие аргументы ньяи? Если Ты проявишь ко мне Свою милость, только тогда я смогу стать великим знатоком ньяя-шастры и превзойти всех в учености».
Враджанатх размышлял следующим образом: «Похоже, что люди, поклоняющиеся Гауре-Хари, развили особое почтение к Нему благодаря тому, что тот обладает исключительными способностями во владении наукой логики, — так же, как и меня когда-то привлекли в Нем эти качества. Пожалуй, мне стоит отправиться к вайшнавам и разузнать, нет ли в их распоряжении каких-либо книг по логике, составленных Нимаем Пандитом».
Думая так, Враджанатх исполнился решимости поближе познакомиться с преданными Шри Гауранги. Враджанатх постоянно повторял святые имена Бхагавана, такие как Нимай Пандит и Гаура-Хари, и находил в этом все большее удовольствие. Такие действия, так же, как вышеупомянутое желание общаться с преданными Шри Гауры, составили для него запас сукрити, праведной деятельности, которая в скором будущем готова была принести свой бесценный плод.
В один день, принимая обед в обществе своей бабушки, он спросил:
— Дорогая бабушка, скажи, видела ли ты когда-либо Шри Гауру-Хари?
Услышав Святое Имя Господа Гауранги, бабушка невольно погрузилась в воспоминания из своего детства. Сияя радостной улыбкой, она сказала:
— Ах, увижу ли я вновь пленительный образ моего Гауранги!? Его тело — само очарование красоты и сладости. Разве есть на земле тот человек, который, увидев Его, мог бы остаться обычным материалистом, погруженным в мирскую жизнь? Когда Он пел харинама-киртан, поглощенный экстатическим трансом божественной любви, птицы, животные, деревья и растения Навадвипы замолкали и оставались без движения, опьяненные сладостью нектара кришна-премы. Даже сейчас, хотя прошло столько лет, когда я думаю о Нем, я не могу сдержать слез, которые начинают непрерывным потоком струиться из моих глаз, так, что вся моя грудь становится влажной.
Враджанатх [спросил]:
— Дорогая бабушка, не могла бы ты вспомнить какие-либо истории о жизни Шри Гауранги?
Бабушка [ответила]:
— Да, с большой радостью! Слушай, внучек, внимательно.
Однажды, когда Шри Гауранга вместе с матерью Шачи отправился в дом Своего дяди по матери, живущие там старшие женщины накормили Его блюдом, которое называется шаканна (шпинат, смешанный с рисом). Гаура хвалил шак и вкушал его с большим удовольствием…
Во время беседы бабушки и внука, мать Враджанатха заботливо подавала на стол, и так случилось, что в тот самый момент, когда Враджанатх с глубочайшим вниманием внимал описанию этой сокровенной бходжана-лилы Шри Гауранги, она поднесла и положила на тарелки им обоим небольшое количество шака, источающего неземной аромат. Увидев перед собой то самое блюдо, о котором только что зашла речь в рассказе бабушки, Враджанатх возрадовался в душе. Полный воодушевления, он громко воскликнул: «Это же божественный шак — любимое блюдо ньяя-пандита Шри Гаурачандры!» Видя в этом проявление милости Господа, Враджанатх с глубоким почтением и благоговением вкушал поднесенное ему блюдо из шака и раз за разом хвалил его исключительные достоинства.
Хотя Враджанатх был лишен трансцендентного знания и никогда не проявлял интереса к духовной жизни, теперь в нем произошла удивительная перемена: он всей душой привязался к Нимаю Пандиту, преклонялся перед Его ученостью и пребывал в восторге от глубины Его знаний в науке ньяя-шастры. В действительности невозможно было измерить степень его восхищения Шри Гаурой. Даже звук Святого Имени Нимая Пандита приводил его в безудержный восторг. Встречая нищих странников, просящих милостыню со словами: «Джая Шачинандана!», Враджанатх тепло принимал их и кормил, будто они были самыми близкими для него людьми. Часто он направлялся в Маяпур, чтобы увидеть местных вайшнавов-бабаджи, воспевающих имена Гауранги. Он проводил с ними много времени, слушая их гаура-катху и пытаясь узнать как можно больше подробностей о сокрушительных поражениях, которые терпели великие ученые, знатоки ньяи, вступая в спор со Шри Гаурангой.
Прошло несколько месяцев. Никто более не мог узнать великого пандита Враджанатха — такие невиданные перемены произошли в нем. Если совсем недавно он стремился слушать лишь о достижениях Нимая Пандита на ниве учености и схоластических диспутов, теперь же гаура-катха, рассказы о жизни и деяниях Шри Вишвамбхары, стали самой его жизнью. О каком бы эпизоде гаура-лилы ни доводилось слышать Враджанатху, он испытывал бесконечную радость, и сердце его наполнялось небесным блаженством. Враджанатх потерял интерес к логике. Он более не изучал ньяя-шастры и не преподавал их. Он потерял вкус к сухим рассуждениям и построению систем доказательств в научных спорах. Ньяя-пандит Нимай навсегда покинул его сердце, и на его место взошел бхакта Нимай, Всевышний Господь в облике Своего чистого преданного. Стоило Враджанатху услышать звук мриданги и караталов, его сердце, оживленное вкусом преданного служения, пускалось в безудержный танец. Увидев чистых преданных, в своем уме он возносил им почтительные пранама-мантры и склонялся к пыли их стоп. Он поклонялся святой Шри Навадвипе, месту рождения Шри Гаурангадева, считая ее неотличной от самого Господа. В поведении Враджанатха проявлялось необычайное духовное благородство; он стал по-настоящему вежливым и мягким человеком. Бывшие его соперники, брахманы-пандиты, любители жарких философских дебатов, встречая его, не могли найти объяснения произошедшей в нем перемене. Они были счастливы видеть, что Враджанатх, чье сердце стало прохладным и умиротворенным, наконец обрел самоудовлетворение и больше уже не бросается на них по каждому поводу, угрожая своими грозными стрелами неотразимых логических аргументов. Наияика Чудамани, видя все это, с удовлетворением заключил, что мать Кали, божество, которому он так ревностно возносил молитвы, лишила Враджанатха всей его силы, сделала его бесполезным и слабовольным. Теперь Наияика Чудамани чувствовал себя довольным и счастливым.
Однажды, сидя в уединении на берегу Ганги, Враджанатх размышлял: «Как объяснить то, что такой выдающийся ученый, знаток ньяя-шастры, как Нимай Пандит, оставил Свои занятия логикой и принял путь преданного служения? В этом заключена тайна, которую я хочу разгадать. Одно ясно — если сам Нимай Пандит отдал предпочтение бхакти, значит, и мне надлежит следовать по Его стопам. В конце концов, что я потеряю, если встану на путь, которым прошла такая великая личность?
В прошлом, когда меня не интересовало ничего, кроме ньяи, я не был способен практиковать преданное служение. Для меня было невыносимым само имя Нимая Пандита. Погруженный в изучение ньяя-шастры, я не мог даже найти время для того, чтобы поесть, испить воды или как следует выспаться. Изучение сухой логики поглощало все мое сознание. Теперь же я смотрю на мир совсем другими глазами. Я больше не размышляю на темы, описываемые понятиями мирской логики. Бесчисленные аргументы ньяя-шастры, которыми еще недавно были наполнены все мои мысли, даже случайно не входят в мой ум. Теперь, где бы я ни находился, что бы ни делал и с кем бы ни говорил, в моем сердце всегда звучит имя Гауранги. Видя танцы преданности возвышенных вайшнавов, находящихся в трансе бхакти-йоги, я замираю, очарованный их красотой. Однако при всем при этом меня не оставляют сомнения. Я родился в семье вайдика-брахмана, принадлежащего к древней престижной династии, пользующейся почетом в обществе. Хотя сейчас для меня очевидно, что вайшнавы отличаются благородным поведением, тем не менее я не нахожу в себе решимости принять их образ жизни и стиль поведения. Я не чувствую себя готовым открыто присоединиться к ним и стать одним из них. Скорее всего, мне стоит культивировать гаура-бхакти в глубине сердца, не демонстрируя своих чувств окружающим меня людям. Мне известно много вайшнавов, которые проживают вблизи Шри Маяпура, в местечке Кола-бханга-данга, известном тем, что именно здесь знаменитый Чханд Кази разбил мриданги преданных Шри Гауры с целью остановить харинама-санкиртану. Также много известных вайшнавов-бабаджи проживают в месте Вайрагья-данга (обитель отшельников). Видя их сияющие лица, я всегда испытываю радость, и сердце мое очищается. Среди всех этих замечательных вайшнавов Шри Рагхунатх Дас Бабаджи Махашая более всех привлекает меня. Его чистота и духовная сила покорили мое сердце. Когда я вижу его, мое сердце наполняется сильной верой в путь шуддха-бхакти. Я хотел бы всегда жить рядом с ним и изучать бхакти-шастры под его руководством. В Ведах говорится: „Цель жизни человека — Верховная Абсолютная Истина. Именно Ее всегда нужно созерцать; о Ней нужно слушать и размышлять; на Нее нужно всегда медитировать в глубине своего сердца“ („Брихад-араньяка-упанишад“, 4.5.6)[1].
В этой ведической мантре слово „мантавйо“ означает „размышлять“, „изучать“ или „анализировать“. Хотя это слово предполагает, что человек должен обрести брахма-гьяну посредством изучения ньяя-шастры, слово „шротавйо“, означающее „слушать или изучать под руководством квалифицированного учителя, Гуру“, предполагает нечто более значимое. Я провел большую часть своей жизни в бесплодных спорах и сухих рассуждениях. Теперь, наконец, я желаю посвятить себя служению лотосным стопам Шри Гауры-Хари. Решено — сегодня после захода солнца я отправлюсь к Шри Рагхунатху Дасу Бабаджи Махашае, чтобы получить его даршан».
На закате дня, когда солнце уже скрылось за горизонтом, но его теплые лучи все еще окрашивали розовым цветом вершины деревьев, Враджанатх с твердой решимостью в сердце отправился в сторону Шри Маяпура. С юга дул приятный ветерок. Повсюду порхали птицы, торопливо возвращающиеся в свои гнезда. Серебристые звезды одна за другой загорались на темнеющем небе. В тот момент, когда Враджанатх подошел к Шривас-ангаму, собравшиеся там вайшнавы начинали мелодичное пение имен Господа, сопровождающее сандхья-арати, церемонию поклонения Шри Бхагавану. Под звуки киртана Враджанатх незаметно прошел во внутренний дворик храма и сел в тени дерева бакула на небольшом возвышении, именуемом кола-бханга-данга. Именно здесь Кази разбил глиняный барабан, который использовали вайшнавы для проведения киртана во славу Господа Хари. Слушая арати-киртан, Враджанатх радостно осознавал, что его некогда сухое сердце наполняется теплом, становится мягким и податливым. Когда киртан подошел к концу, вайшнавы также расселись на возвышении в прохладной тени дерева бакула. Вскоре появился и сам почтенный Рагхунатх Дас Бабаджи Махашая. Постоянно восклицая: «Джая Шачинандана! Джая Нитьянанда! Джая Рупа-Санатана! Джая Дас Госвами!», он также сел на возвышение среди других преданных. Лишь завидев его, вайшнавы вскочили на ноги и распростерлись перед ним в смиренном поклоне. Враджанатх, так же, как и все присутствующие, вознес свои дандават-пранамы и низко склонился к стопам бабаджи. Когда пожилой Бабаджи Махашая увидел красоту сияния, исходящего от лица Враджанатха, он радостно обнял его и попросил сесть рядом.
Бабаджи спросил:
— Кто ты, сын мой?
Враджанатх ответил:
— Я бедная душа, умирающая от жажды в пустыне материального мира в поисках живительного источника Абсолютной Истины. Я жадно молю тебя наградить меня божественным нектаром своих наставлений.
Один вайшнав, сидящий рядом, узнал Враджанатха. Он сказал:
— Его зовут Враджанатх Ньяя-панчанана. Во всей Навадвипе нет другого ученого, равного ему в знании ньяя-шастры. Сейчас милостью Господа он развил веру в Шри Шачинандану.
Узнав об исключительных достижениях Враджанатха в области образования, пожилой бабаджи с теплотой сказал:
— Мой дорогой сын, ты великий ученый, тогда как я последний глупец и ничтожная, падшая душа. Ты живешь в святой дхаме Шри Навадвипе, вечной обители нашего Господа Шри Шачинанданы. Поэтому мы, обусловленные души, лишенные духовного прибежища, зависим от твоей милости. Подумай сам, как мы можем давать тебе какие-то наставления. Будь добр, расскажи нам что-либо о нашем Господе Шачинандане. Этим ты охладишь наши пылающие в огне разлуки сердца.
Постепенно все присутствующие вайшнавы разошлись, чтобы исполнять свои вечерние обязанности в преданном служении. Бабаджи Махарадж и Враджанатх остались наедине.
Враджанатх сказал:
— О Бабаджи Махашая, поскольку я родился в семье брахмана, мое сердце полно гордости и высокомерия. Я всегда считал себя образованным и эрудированным человеком. В своей гордыне я считал, что весь мир находится в моей власти. Я не был обучен тому, как почитать садху и великих святых личностей. Не знаю, в результате какой великой удачи я развил веру в тебя и твои возвышенные качества. Позволь мне задать несколько вопросов. Будь так добр, ответь на них, поскольку я пришел к тебе с чистым сердцем, не имея каких-либо скрытых мотивов. Пожалуйста, обучи меня тому, что есть джайва-садхья, конечная цель жизни каждой индивидуальной души. В этом состоит моя первая просьба. Кроме того, я желаю узнать, что есть джайва-садхана, соответствующее средство, которое необходимо применить, чтобы достичь этой цели. Изучая ньяя-шастры, я пришел к заключению, что джива всегда существует отдельно от Господа. И лишь обретя Его милость, обусловленная джива сможет достичь освобождения. Я узнал, что метод, с помощью которого живое существо получает милость Бхагавана, называется садхана, а результат, достигаемый посредством садханы, называется садхья. Изучая ньяя-шастры, я безуспешно пытался найти ответы на вопросы: что есть садхья и что есть садхана, какова истинная цель жизни и как джива может достичь ее? Однако в конце концов я пришел к заключению, что ньяя-шастра не дает ответа на эти вопросы. По этой причине я испытал глубокое разочарование. Прошу тебя, скажи мне: каково твое понимание цели жизни и средства ее достижения?
Шри Рагхунатх Дас Бабаджи, будучи учеником великого Шрилы Рагхунатха Даса Госвами, был не только знающим ученым, но и осознавшей себя душой, шуддха-вайшнавом. В течение длительного времени он жил у святой Радха-кунды, приняв прибежище у стоп своего божественного учителя. На протяжении многих лет каждый вечер он слушал гаура-катху, описание трансцендентных игр Шри Чайтаньядева, из лотосных уст Даса Госвами. Иногда Шри Рагхунатх Дас Бабаджи и Шри Кришнадас Кавирадж Госвами обсуждали между собой глубокие философские истины. Если при этом они не могли разрешить какое-либо сомнение, они всегда обращались к великому Дасу Госвами, и тот награждал их правильным пониманием сиддханты. После того, как Рагхунатх Дас Госвами и Кришнадас Кавирадж Госвами оставили мир, Шри Рагхунатх Дас Бабаджи переселился в Шри Маяпур, где стал главным бабаджи-пандитом среди вайшнавов Шри Гауда-мандалы. Часто вместе с Премадасом Парамахамсой Бабаджи Махашаей, оба погруженные в переживание божественной любви, они обсуждали сокровенные темы кришна-премы.
С радостным сердцем встретив вопрос Враджанатха, он сказал:
— О благородный Ньяя-панчанана, любой человек, который, закончив изучать ньяя-шастры, задает вопрос о садхье и садхане, в высшей степени удачлив. Это несомненно так, поскольку ньяя-шастра представляет из себя анализ всех основных категорий материального мира и имеет своей конечной целью определить посредством логического анализа то, что должно считаться самым важным. Посредством логики человек должен обрести понимание необходимости постижения Верховной Абсолютной Истины. Ученые, которые пришли именно к такому заключению, смогли осознать истинное предназначение ньяя-шастры. Те же, кто изучают ньяя-шастры только лишь с целью овладения логикой, необходимой для того, чтобы посредством сухой аргументации побеждать в научных спорах, просто тратят свое драгоценное время и не обретают бесценный плод ньяи. Справедливо будет заключить, что изучение ими логики (ньяи) привело их к нелогичному результату (аньяя-пхале). Все их усилия бесполезны, а жизнь прожита зря.
Садхья (конечная цель жизни) есть та таттва (духовная истина), которую постигает человек, достигнув высшего совершенства в самоосознании. Метод же, который применяется человеком ради достижения этого, называется садхана.
В соответствии с индивидуальными склонностями и качествами дживы, связанной материальной иллюзией, она может иметь те или иные представления о жизни и, соответственно, по-разному видеть конечную цель своего существования. Однако следует знать, что цель человеческой жизни одна. Истинная конечная цель существования дживы одна и только одна. Джива, в зависимости от ее склонностей и квалификации, может ставить перед собой одну из трех целей: бхукти — материальное наслаждение; мукти — освобождение; или бхакти — преданное служение. Те, кто погружены в мирские удовольствия и материальные представления о счастье, те, чье сознание прочно покоится на платформе материализма, считают бхукти высшей целью своей жизни. Священные писания сравниваются с камадхену, волшебной коровой, исполняющей все желания, и потому, чего бы ни попросил человек у Бога, шастры предписывают метод, с помощью которого он сможет достичь своих целей. Для стремящихся к материальным наслаждениям существует раздел Вед, называемый карма-канда, в котором даны предписания, регулирующие жизнь таких людей и предназначенные для того, чтобы те смогли исполнить все свои материальные желания. Нет таких материальных желаний, которые нельзя было бы исполнить, строго следуя предписаниям этого раздела Вед.
Такова природа обусловленного живого существа — получив материальное тело, оно просто обречено на неодолимое стремление к чувственным удовольствиям. Материальный мир, созданный волей Всевышнего, предоставляет все возможности для мирского счастья, обретаемого посредством материальных чувств. Удовольствия, которые может обрести обусловленное живое существо с момента рождения и до его смерти известны как айхика-сукха (счастье, доступное в этой жизни). Те удовольствия, которые джива способна обрести после оставления тела, объединены понятием амутрика-сукха (счастье, доступное в следующей жизни). Амутрика-сукха, в свою очередь, делится на множество видов. Оставив тело, джива может родиться в раю, на планете Сварге или Индралоке, где будет созерцать божественно-прекрасный танец апсар, небесных куртизанок. Там она будет наслаждаться напитком амрита (нектаром бессмертия), вдыхать аромат райских цветов из сада Нандана-канана, наслаждаться красотами Индрапури (города Индры), его улиц и парков, внимать звукам мелодичного пения гандхарвов, небесных певцов и музыкантов, общаться с райскими красавицами видьядхари и т. д. Такова сваргия-сукха, счастье, доступное жителям рая. Над Индралокой и Сваргалокой находятся планеты Махарлока, Джаналока, Тапалока и Брахмалока, высшие планеты материальной вселенной. Виды наслаждений, представленные на Индралоке, встречаются значительно реже в описаниях Махарлоки и Джаналоки. Что касается Тапалоки и Брахмалоки, то шастры практически не содержат описаний райских наслаждений, предназначенных для обитателей этих планет. Принцип мироустройства состоит в том, что чем выше планетная система, тем более тонкими становятся объекты чувств и чувства населяющих ее существ, — так наслаждения жителей Бхулоки (Земли) наиболее грубые, тогда как обитатели высших планет способны испытывать самые тонкие формы материальных удовольствий, недоступные для землян. При всем при этом следует ясно понимать, что с абсолютной точки зрения не существует принципиальной разницы между всеми вышеперечисленными уровнями бытия, поскольку любой вид счастья, доступного обитателям разных планет, представляет из себя набор удовольствий, обретаемых одним и тем же способом: посредством услаждения своих материальных чувств. Никакое другое (нематериальное) счастье недостижимо для обитателей материального мира, на какой бы планете вселенной они ни жили. Им неизвестна природа чистого духовного счастья (чит-сукха).
Понятие материального счастья тесным образом связано с природой тонкого тела, состоящего из ума, разума и ложного эго. Тонкое тело есть чид-абхаса, искаженная форма чистого сознания дживы. Все виды материальных наслаждений называются бхукти. Обусловленные души, запутавшиеся в самсаре, стремясь исполнить свои материальные желания (бхукти), принимают прибежище в материальной деятельности (карма). Такова их садхана и садхья. В «Яджур-веде» (2.5.5) говорится: «Тот, кто желает достичь райских планет (Сваргалоки) должен совершать жертвоприношение, называемое ашвамедха-ягья»[2]. Шастры предписывают разнообразные типы садханы ради обретения бхукти. К их числу относится агништома (определенный вид огненного жертвоприношения), вишвадева-бали (поднесение жертвенных даров деватам), иштапурта (копание колодцев, строительство храмов и другие виды альтруистических действий) и даршапаурнамаси (религиозные церемонии, совершаемые в дни новолуния и полнолуния). Посредством всех этих методов материалисты пытаются достичь цели жизни (садхья-васту), которым для них является бхукти, материальное наслаждение.
Другие люди, уставшие от страданий, сопровождающих любые их попытки наслаждаться объектами материального бытия, отвергают счастье, доступное на любой из четырнадцати планетных систем, считая его недостойным и незначительным. С этим настроением они стремятся освободиться от самсары, непрерывного цикла рождений и смертей. Для таких людей имперсональное освобождение, мукти, есть единственная садхья-васту, конечная цель жизни. Они считают бхукти, любые материальные наслаждения, кандалами, превращающими дживу в узника материального мира. Такие люди обычно рассуждают следующим образом: «Пусть те, кто не разочаровался в соблазнах материального мира, чье стремление к материальным наслаждениям не уничтожено огнем трансцендентного знания, следует пути материальной деятельности, предписанной в разделе Вед карма-канда, и тем самым обретут желаемое бхукти».
Однако в Бхагавад-гите (9.21) говорится: «Когда истощается запас их благочестия, накопленного в результате многих жизней, посвященных строгому исполнению религиозных обрядов, они теряют право наслаждаться райскими удовольствиями и падают вниз, рождаясь вновь на этой планете смерти (Мартьялоке)»[3].
На основе этого стиха люди, стремящиеся к мукти, логично заключают, что все виды материальных наслаждений временны, и бхукти, какое бы наслаждение оно ни приносило, рано или поздно исчезает, подобно миражу в пустыне. То, что временно, не может быть духовным, поэтому люди, стремящиеся к мукти, знают истинную природу материального счастья — оно материально и иллюзорно. Человеку надлежит стремиться лишь к тому, что вечно, поэтому садханой мы можем называть лишь тот метод, который призван помочь человеку достичь вечной цели.
Будучи вечной категорией, мукти несомненно может считаться садхьей, целью живого существа. Мукти достигается посредством садхана-чатуштаей, четырех видов садханы (практики):
1) нитья-анитья-васту вивека, умение различать между временными и вечными категориями;
2) иха-амутра-бхала-бхога-вирага, отвержение возможности наслаждения плодами кармы, обретаемыми в этой жизни или в следующей;
3) сама-дамади-сат-гуна, развитие шести благородных качеств, таких как контроль ума и чувств;
и 4) мумукша, развитие стремления к освобождению.
Эти четыре вида действий представляют из себя истинную садхану (садхана-чатуштая) и заключают в себе научный метод для тех, кто видит мукти в качестве цели своей жизни. Данный анализ садхьи и садханы мы обнаруживаем в разделе Вед гьяна-канда. Как я уже говорил, шастры подобны матери-корове, камадхену, готовой исполнить любые желания живых существ. Они предписывают для каждого человека тот метод самоосознания, который соответствует его квалификации.
Даже если душа и обретает безличное освобождение, это освобождение нельзя считать конечной целью бытия дживы. Мукти обычно понимают как прекращение материального существования. Такое освобождение называют нирваной, состоянием, при котором индивидуальная душа считает себя уничтожившей свое эго, любой вид индивидуальных особенностей и любой уровень отдельности своего бытия от бытия Абсолюта. Однако совершенно очевиден тот факт, что джива-таттва есть вечная категория и потому уничтожение или безличное растворение в Брахмане в принципе абсолютно невозможно для нее. Джива вечна, вечна ее индивидуальность, тогда как нирвана, или имперсональное освобождение, есть воображаемая категория.
Данный вывод подтверждает «Шветашватара-упанишад» (6.13): «Всевышний Господь есть верховное вечное существо, повелевающее бесчисленными вечными живыми существами. Он — Высшая Личность, обладающая сознанием, в чьем подчинении находятся мириады сознающих живых существ»[4]. Эта и подобная ей ведические мантры провозглашают вечность индивидуальных живых существ, джив. Нирвана, или уничтожение дживы, невозможно. То, что вечно, не может прекратить своего существования. Те, кто верят, что индивидуальное существование дживы не прекращается даже после обретения мукти, должны признать, что ни бхукти, ни мукти (ни наслаждение, ни освобождение) не могут быть конечной целью живого существа, поскольку обе они являются лишь ограниченными, промежуточными достижениями для вечной души.
Каждое человеческое усилие всегда направлено на достижение какой-то цели и подразумевает метод достижения этой цели. Цель, которую ставит перед собой человек, известна как садхья; а метод, применяемый им для этого, называется садхана.
Если ты глубоко обдумаешь этот предмет, для тебя станет очевидным, что цели, которые ставят перед собой живые существа на протяжении своей жизни, и средства, применяемые ими для их достижения, подобны звеньям одной цепи. То, что сейчас для тебя может быть целью, в скором времени становится средством для достижения следующей, более высокой цели. Цель и средства подобны причине и следствию, ведущим человека с самых низших до самых высоких ступеней бытия. Высшим звеном этой цепи должна быть цель, не являющаяся более ступенью или средством для достижения какой-либо следующей цели. Только такая садхья может быть признана высшей, конечной и единственной целью для каждой индивидуальной дживы в творении. Двигаясь по звеньям этой цепи, человек должен достичь конечного звена, называемого бхакти. Бхакти несомненно есть высшая садхья дживы, поскольку она ее нитья-сиддха-бхава, исполненное духовного совершенства состояние вечного бытия. Все действия, совершаемые человеком в жизни, могут быть охарактеризованы понятиями садхана-садхья, или «причина-следствие». Множество звеньев этой цепи составляют ту часть жизни человека, которую можно охарактеризовать понятием карма. Более высокую часть цепи формируют звенья, объединенные понятием гьяна. По завершении этого этапа жизни и соответствующих звеньев цепи начинается раздел бхакти, который находит свою кульминацию в чистом, бескорыстном преданном служении Всевышнему.
Карма приводит к бхукти, мирским наслаждениям; гьяна — к мукти, безличному освобождению; бхакти приводит человека к чистой любви к Богу, преме. При внимательном изучении необходимо прийти к заключению, что только бхакти есть садхана, наилучшее средство, и садхья, наивысшая цель для каждой дживы. Ни карма, ни гьяна не могут считаться конечными и совершенными садхьей или садханой. Они всегда необходимы лишь в качестве промежуточных, временных ступеней.
Враджанатх [сказал]:
— В Упанишадах есть много утверждений, которые, казалось бы, находятся в противоречии с таким заключением. Они, как это может показаться, не согласуются с твоим утверждением, что бхакти — это высшая цель бытия дживы и идеальное средство достижения этой цели.
Так, в «Брихад-араньяка-упанишад» (4.5.25 и 2.4.24) говорится: «Кто видит? Кого видит? Как видит?»[5] Также в «Брихад-араньяка-упанишад» (1.4.10) говорится: «Я Брахман (Абсолютная Истина)»[6]. «Айтарея-упанишад» (1.5.3) утверждает: «Сознание есть Брахман»[7]. И в «Чхандогья-упанишад» (6.8.70) говорится: «О Шветакету, ты есть Брахман»[8].
Ни одно из этих изречений и множества подобных им не называют бхакти высшей целью дживы. Казалось бы, наоборот, они провозглашают мукти наиболее достойным устремлением для человека. Что же в этом плохого?
Бабаджи Махашая [ответил]:
— Как я уже объяснил тебе, садхья, цель жизни человека, определяется в соответствии с его устремлениями. Пока сердце человека наполнено желаниями материальных удовольствий (бхукти), ему будет трудно оценить величие освобождения (мукти). Большая часть утверждений шастр составлена в расчете именно на таких людей.
К примеру, в «Апастамба-шраута-сутре» (2.1.1) говорится: «Те, кто соблюдают обеты чатурмасьи, обретают дар безмятежной жизни на райских планетах»[9].
Священные писания наполнены подобными утверждениями. Означает ли это, что мукти не имеет никакой цены? Карми, привязанные к возможностям чувственного наслаждения, предоставляемым им материальным творением, нигде в Ведах не способны найти рекомендации, предназначенные для людей, стремящихся к мукти. Они будут убедительно говорить, доказывая кому угодно, что слово мукти и концепция освобождения даже не встречается в текстах Вед.
Несколько знаменитых риши, провозгласившие путь кармы как наивысший, открыто утверждают, что вайрагья (отречение) есть удел неполноценных, слабых и безвольных людей. С другой стороны, люди сильные, уверенные в себе, способные прочно стоять на ногах, должны идти по пути кармы, материалистической деятельности, позволяющей человеку наслаждаться честно заработанными плодами своего труда. Необходимо хорошо понимать, что все эти предписания даны для людей, находящихся на низких ступенях духовного развития, с той целью, чтобы они с твердой верой исполняли предписанные для их уровня обязанности и тем самым смогли подготовить себя для восхождения на следующую ступень. Для обусловленной дживы крайне неблагоприятно оставлять исполнение своих обязанностей, не будучи готовой к принятию обязанностей более высокого порядка. Если человек с верой исполняет обязанности, соответствующие его адхикару (квалификации), нельзя критиковать ни его, ни обязанности, которые он исполняет. Тот, кто тем не менее делает это, упадет, потеряв все достигнутое им. Все дживы, поднявшиеся на вершину духовного совершенства, смогли достичь этого посредством строгого исполнения предписанных обязанностей, соответствующих их уровню развития. Шастры сознательно не раскрывают славу пути гьяны для людей, квалифицированных следовать пути кармической деятельности. Ведические мантры прославляют мукти в качестве высшей конечной цели человека только в разделе гьяна-канда (Упанишадах), предназначенном для людей, способных следовать по пути отречения.
Точно так же, как предписания, предназначенные для гьяни, выше предписаний, регулирующих жизнь карми, путь бхакти и сопровождающие его предписания выше пути гьяны. Прославляя безличное освобождение, ведические мантры, такие как «тат твам аси» и «ахам брахмасми», призваны пробудить веру в сердцах людей, стремящихся к освобождению, твердо следовать по этому пути. Поэтому священные писания нельзя обвинить в несовершенстве, хотя в определенных своих разделах они и утверждают гьяну в качестве высшей цели. Однако, с абсолютной точки зрения, гьяну и мукти нельзя считать конечной садханой и садхьей для дживы. Высшее, окончательное суждение шастр гласит: бхакти есть садхана, а према, возвышенная любовь к Богу, есть садхья.
Враджанатх [спросил]:
— Махавакьи могут говорить о чем-то вторичном и призывать человека к ограниченным, временным целям?
Бабаджи Махашая [ответил]:
— Ты можешь называть какие-либо мантры Вед самыми главными изречениями шрути (махавакьи), однако сами Веды не считают одни мантры лучше других. Нигде в шастрах вышеупомянутые тобой шрути-мантры не провозглашаются как махавакьи, и нигде в изначальных писаниях не утверждается их превосходство над всеми остальными мантрами.
Современные учителя адвайта-веданты, стремясь утвердить философское превосходство своей школы, провозгласили эти мантры наиболее значимыми, присвоив им титул махавакьи и отведя всем остальным утверждениям священных писаний подчиненную, вторичную роль. В действительности только пранава Омкара есть единственная махавакья; все остальные утверждения Вед называются прадешика, то есть имеющие отношение лишь к одному аспекту ведического знания.
Если кто-то скажет, что все утверждения Вед могут быть отнесены к категории махавакьи, это мнение будет правильным. Однако тот, кто выбирает одну или несколько мантр, присваивая им такой титул, будет повинен в догматизме и в совершении оскорбления священной Веде.
Иногда Веды рекомендуют карму, а иногда гьяну, и предписывают соответствующие им методы, однако окончательное суждение Вед состоит в том, что лишь бхакти является садханой и садхьей человеческой жизни. Это становится очевидным для того, кто, изучив Веды целиком, сможет понять значение каждого высказывания и наставления в его связи с Абсолютной Истиной.
Веды подобны корове, а Господь Шри Кришна подобен пастуху, который доит ее. Именно Он являет человечеству истинный смысл всех предписаний Вед и саму их сокровенную суть.
Пожалуйста, внимательно выслушай то, что говорит Господь в Бхагавад-гите (6.46–47): «О Арджуна, йог выше аскета (тапасви), выше материалиста, интересующего плодами своего труда (карми), выше философа, стремящегося к освобождению (гьяни). Поэтому во всех обстоятельствах будь йогом, связанным со Мной трансцендентными узами. Из всех йогов тот, кто помнит обо Мне каждое мгновение, чье сердце исполнено непреклонной веры в Меня, кто постоянно и ежесекундно поклоняется Мне со страстной любовью, лучше всех остальных. Его Я считаю наивысшим йогом»[10].
В «Шветашватара-упанишад» (6.23) говорится: «Все сокровенные тайны Вед в полной мере открываются той великой душе, которая обладает пара-бхакти, трансцендентной преданностью Бхагавану, и чья верность духовному учителю (Шри Гурудеву) находится на том же уровне»[11].
В «Гопала-тапани-упанишад» (Пурва-вибхага, 14) говорится: «Бхакти, совершаемое с целью доставить удовольствие Шри Кришне, известно как хари-бхаджан. Когда человек оставляет все виды стремлений к собственному удовлетворению в этой жизни или в следующей, когда он отдает свой ум и сердце Кришне и тем самым обретает чувство абсолютного единства с Ним, которое есть признак премы (божественной любви), про него говорят, что он совершает хари-бхаджан. Таким образом, бхаджан подразумевает свободу от всех видов действий, имеющих целью собственное удовлетворение»[12].
В «Брихад-араньяка-упанишад» (1.4.8) говорится: «Человек должен поклоняться Верховной Душе, Шри Кришне, считая Его самым дорогим для себя»[13]. «Брихад-араньяка-упанишад» (4.5.6) также утверждает: «О Майтрея, человек должен всегда созерцать Верховную Душу, слушать о Ней, размышлять о Ней и медитировать на Нее, поскольку Она и есть Высшая Абсолютная Истина»[14].
Тот, кто тщательно изучит эти ведические утверждения, несомненно сможет прийти к очевидному заключению, что бхакти (преданное служение) есть лучшая форма садханы, совершенное средство достижения конечного успеха в жизни.
Враджанатх [сказал]:
— В разделе Вед карма-канда говорится, что Верховная Личность Бога дарует человеку плоды его действий. Поэтому рекомендуется с верой совершать бхакти. Также в разделе гьяна-канда мы находим предписания совершать преданное служение для удовлетворения Хари посредством четырех типов садханы, известных как садхана-чатуштая. Как мы видим из этого, бхакти является средством обретения как бхукти (наслаждения), так и мукти (освобождения). Как же при этом бхакти может быть садхьей, высшей целью? Когда, совершая бхакти, человек обретает плоды в форме бхукти и мукти, тогда само средство перестает существовать — именно таково, согласно науке логики, правильное понимание природы взаимодействия причинно-следственных связей. В этом состоит мое сомнение. Пожалуйста, дай мне ясные объяснения, чтобы я мог понять этот предмет.
Бабаджи Махашая [ответил]:
— Действительно, это так: исполняя садхану, которая есть часть бхакти, согласно предписаниям карма-канды, человек обретает материальные наслаждения. Совершая те же самые действия, следуя предписаниям гьяна-канды, человек сможет достичь мукти, безличного освобождения. Смысл всего этого заключен в том, что, не удовлетворив Верховную Личность Бога, невозможно обрести никаких благих результатов, а Верховный Господь может быть удовлетворен только преданным служением. Господь есть вместилище всех божественных энергий. Вся сила, которую можно обнаружить в индивидуальных дживах и в неживой материи, составляет лишь незначительное проявление энергии Всевышнего. Сами по себе карма и гьяна не могут доставить удовольствие Господу, и потому, оставаясь независимыми от бхагавад-бхакти, они будут представлять из себя бесполезные и бесплодные усилия. Тем не менее когда карма и гьяна принимают прибежище в преданном служении, они способны наградить человека ожидаемыми результатами. Поэтому по крайней мере частичка бхакти должна присутствовать в совершаемой человеком карме или гьяне, ибо только бхакти придает им смысл.
При всем при этом необходимо ясно понимать, что бхакти, сопровождающая процессы кармы и гьяны, не есть шуддха-бхакти; это лишь бхакти-абхаса, отраженная форма или тень преданного служения, которая призвана помочь человеку в достижении желаемого.
Бхакти-абхаса может быть двух видов:
1) шуддха-бхакти-абхаса, отражение чистого бхакти;
и 2) виддха-бхакти-абхаса, отражение смешанного бхакти.
Шуддха-бхакти-абхасу я опишу позже, а сейчас выслушай о природе виддха-бхакти-абхасы, которая бывает трех видов:
а) карма-виддха-бхакти-абхаса, отражение бхакти, смешанное с кармой, материалистической деятельностью, направленной на обретение преходящих плодов;
б) гьяна-виддха-бхакти-абхаса, отражение бхакти, смешанное с монистическим знанием, гьяной;
и в) карма-гьяна-убхая-виддха-бхакти-абхаса, отражение бхакти, смешанное с кармой и гьяной.
Проводя ведическое жертвоприношение, человек может говорить: «О Индра, о Сурья, будьте милостивы к нам, даруйте нам плод совершения этой ягьи». В таких действиях мы видим отражение бхакти, смешанное со стремлением к обретению плодов своего труда (кармой), то есть карма-виддха-бхакти-абхаса. Одни философы называют такие действия карма-мишра-бхакти (преданное служение, смешанное с кармой), тогда как другие ученые называют его аропа-сиддха-бхакти (материальные действия, которые косвенным образом наделены признаками бхакти).
Другой вид виддха-бхакти-абхасы выглядит следующим образом. Человек может обращаться к Господу со следующими словами: «О Ядунандана, о Кришна, страшась материального существования, я предаюсь Твоим лотосным стопам. День и ночь я повторяю Твое Святое Имя: Харе Кришна, Харе Кришна... Будь же милостив ко мне, даруй мне освобождение. О Верховный Господь, Ты — Высший Брахман. Я запутался в сетях майи, Твоей иллюзорной энергии. Пожалуйста, освободи меня из рабства иллюзии и позволь мне раствориться в Твоем бытии». Эти слова — пример гьяна-виддха-бхакти-абхасы. Некоторые философы описывают такой вид отраженного преданного служения как гьяна-мишра-бхакти (преданное служение, смешанное с монистическим знанием), тогда как другие ученые именуют его аропа-сиддха-бхакти.
Обе вышеописанные формы преданного служения отличаются от шуддха-бхакти. Всевышний Господь сам определяет характер чистого преданного служения в следующих словах Бхагавад-гиты (6.47): «Того, кто поклоняется Мне с исключительной верой, Я считаю лучшим из йогов»[15].
Бхакти, о которой говорит Господь в этом стихе, есть шуддха-бхакти. Шуддха-бхакти на стадии практики есть наша садхана; достигнув совершенного уровня, она превращается в прему. Карма и гьяна — это средства обретения бхукти и мукти соответственно. С их помощью дживе невозможно обрести нитья-сиддха-бхаву, вечно исполненное совершенства состояние божественной любви.
Выслушав возвышенные философские заключения из уст святого бабаджи, Враджанатх почувствовал себя глубоко удовлетворенным и решил более не задавать вопросов в этот день. Он думал про себя: «Философский анализ, представленный в словах Бабаджи Махараджа, превосходит диалектический метод ньяи. Бабаджи глубоко постиг все эти темы. Смиренно задавая вопросы, внимательно выслушивая его объяснения и пытаясь понять их смысл, я смогу обрести совершенное знание Абсолютной Истины. Однако сейчас уже поздно и мне стоит пойти домой».
Размышляя таким образом, Враджанатх сказал, обращаясь к Бабаджи:
— О Бабаджи Махашая, сегодня я обрел понимание многих сокровенных истин. Все это проявление твоей беспричинной милости. Я бы очень хотел время от времени приходить сюда, чтобы получать дальнейшие наставления. Ты великий учитель и осознавший себя святой. Пожалуйста, будь милостив ко мне. Перед тем, как я уйду, мне очень хотелось бы задать тебе еще один вопрос. Получив ответ, я немедленно оставлю тебя, поскольку уже поздно, и я не хочу причинять тебе излишние беспокойства. Мой вопрос состоит в следующем: написал ли сын матери Шачи какую-либо книгу, в которой можно было бы найти все Его наставления? Если такая книга существует, я был бы счастлив иметь ее для своего изучения.
Бабаджи Махашая [ответил]:
— Шри Чайтанья Махапрабху не оставил никакой книги, написанной собственноручно. Однако, повинуясь Его указанию, ученые последователи Махапрабху составили множество книг, подробно и глубоко излагающих Его учение. Чайтанья Махапрабху лично написал восемь стихов-афоризмов, известных как «Шри Шикшаштака». Он оставил ожерелье из этих восьми жемчужин, чтобы Его преданные носили их всегда как украшение вокруг своей шеи. Они несут высшее благо всем живым существам этого мира. Эти стихи содержат в себе самую суть наставлений Вед, Веданты, Упанишад и Пуран. Опираясь на поучения Махапрабху, представленные в «Шри Шикшаштаке», преданные сформулировали десять фундаментальных принципов религии, известные как даша-мула-таттва (десять корней Абсолютной Истины). Даша-мула определяет садхью и садхану в соответствии с темами самбандхи, абхидхеи и прайоджаны. Это то, что тебе предстоит понять в первую очередь.
Враджанатх [сказал]:
— Я был бы счастлив прийти завтра, чтобы выслушать от тебя наставления о даша-мула-таттве, ведь ты мой почитаемый шикша-гуру (наставляющий духовный учитель).
С этими словами Враджанатх низко склонился к стопам Бабаджи Махараджа, и бабаджи в ответ с отцовской любовью тепло обнял его.
Бабаджи Махашая сказал:
— Мой дорогой сын, своим поведением и смирением ты очищаешь династию брахманов. Пожалуйста, приходи завтра вечером. Я буду рад видеть тебя и передать тебе все знание, которым я обладаю по милости Господа.
1 ↑ Атма ва аре драштавйо шротавйо / мантавйо нидидхйаситавйах.
2 ↑ Сварга-камо ’швамедхам йаджета.
3 ↑ Те там̇ бхуктва̄ сварга-локам̇ виш́а̄лам̇, кш̣ӣн̣е пун̣йе мартйа-локам̇ виш́а̄нти / эвам̇ трайӣ-дхармам анупрапанна̄, гата̄гатам̇ ка̄ма-ка̄ма̄ лабханте.
4 ↑ Нитйо нитйа̄на̄м̇ четанаш́ четана̄на̄м, эко бахӯна̄м̇ йо видадха̄ти ка̄ма̄н.
5 ↑ Кена кам пашйед.
6 ↑ Ахам брахмасми.
7 ↑ Прагйанам брахма.
8 ↑ Тат твам аси шветакето.
9 ↑ Акшайам ха вай чатурмасйа-йаджинах.
10 ↑ Тапасвибхйо ’дхико йогӣ, джн̃а̄нибхйо ’пи мато ’дхиках̣ / кармибхйаш́ ча̄дхико йогӣ, тасма̄д йогӣ бхава̄рджуна // йогина̄м апи сарвеш̣а̄м̇, мад-гатена̄нтара̄тмана̄ / ш́раддха̄ва̄н бхаджате йо ма̄м̇, са ме йуктатамо матах̣.
11 ↑ Йасйа деве пара̄ бхактир йатха̄ деве татха̄ гурау / тасйаите катхита̄ хй артха̄х̣ прака̄ш́анте маха̄тманах̣.
12 ↑ Бхактир асйа бхаджанам тад ихамутропадхи, наирасйенайвамушмин манасах калпанам, этад эва ча наишкармйам.
13 ↑ Атманам эва прийам упасита.
14 ↑ Атма ва аре драштавйах шротавйо, мантавйо нидидхйаситавйа.
15 ↑ Ш́раддха̄ва̄н бхаджате йо ма̄м̇, са ме йуктатамо матах̣.
Наверх
