«Санньяса-лила Шри Чайтаньи Махапрабху». Шрила Б. Р. Шридхар Дев-Госвами Махарадж. Отрывок из книги «Золотой вулкан божественной любви»


Russian

Шрила Бхакти Ракшак Шридхар Дев-Госвами Махарадж

Cанньяса-лила Шри Чайтаньи Махапрабху



В соответствии с астрологическими вычислениями, в день Макара-санкранти, при благоприятном сочетании звезд, Нимай Пандит пошел в Катву и принял санньясу, отреченный уклад жизни. С тех пор Он стал известен как Шри Чайтанья Махапрабху. Он переплыл Гангу и в мокрой одежде побежал в Катву. Совсем незадолго до этого Он сказал Своим друзьям, но не всем, а лишь нескольким, включая Нитьянанду Прабху, Гададхара Пандита, Мукунду и некоторых других, что очень скоро наденет одежды отречения.

Всего несколькими днями раньше образовалась оппозиция Нимаю Пандиту. Те, кто высшим началом считали материальную природу, а в сознании видели порождение материи, стали поносить Его. Он подумал: «Я пришел, чтобы освободить худших из людей, но если они будут Меня оскорблять, то закроют себе дорогу к спасению». Неожиданно Он сказал: «Я принес лекарство, которое дает величайшее облегчение, но вижу, что их болезнь быстро прогрессирует и как будто неизлечима. Она постепенно приведет их к гибели. Больные оскорбляют своего Врача, понося Его. Они хотят жестоко обойтись со Мной. Они думают, что Я семейный человек, их земляк — считают Меня одним из своего круга. Я принес лучшее лекарство для нынешней порочной эпохи, а теперь вижу, что они плетут против Меня заговор. Ныне они обречены. Нужно, по крайней мере, показать им, что Я не один из них». «Оставлю семейную жизнь, — думал Он, — приму санньясу и буду странствовать из деревни в деревню, из города в город, проповедуя Святое Имя Кришны». Так Он решил, и через несколько дней отправился в Катву, чтобы принять санньясу у Кешавы Бхарати Махараджа.

Накануне того дня, когда Нимай Пандит ушел, чтобы принять санньясу, в Его доме с полудня до самого вечера проходило спонтанное собрание преданных. Каждый год в Бенгалии в этот день праздновали Лакшми-пуджу — праздник в честь богини процветания. В это время готовили и раздавали особые пирожные. Нимай, рано утром следующего дня собираясь покинуть Навадвипу, чтобы принять санньясу в Катве, так привлек Своих последователей, что увидеться с Ним в тот вечер пришли почти все ведущие преданные. Они принесли цветочные гирлянды и множество других даров, чтобы преподнести все это Господу. Нимай принял гирлянды, а потом повесил их на шеи преданным, которые их предложили. Только четверо Его самых близких преданных знали, что Он уходит; основная масса преданных не ведала, что наступает Его последняя ночь в Навадвипе. Он собственноручно надел на шеи Своим преданным гирлянды и обратился к ним: «Всегда воспевайте Имя Кришны. Ни при каких обстоятельствах не оставляйте Кришна-нам. И больше вам ничего не надо. Работаете ли вы, едите, спите или идете куда-нибудь — делаете то или это, — днем и ночью непрестанно призывайте Имя Кришны. Постоянно говорите о Кришне, и ни о чем ином. Если вы по-настоящему Меня любите, то ничего не делайте без воспевания Имени Кришны.

Развивайте сознание Кришны. Кришна — источник всех нас. Он наш отец — мы произошли от Него. Если сын не выражает почтительности Своему отцу, его непременно ждет наказание рождение за рождением. Всегда воспевайте эти имена Господа: Харe Кришнa Харe Кришнa Кришнa Кришнa Харe Харe/Харe Рамa Харe Рамa Рамa Рамa Харe Харe. Больше никаких религиозных установлений не нужно. Воспевайте Харе Кришна. Это не обычная мантра — это маха-мантра, величайшая из всех великих мантр, сама суть всех мантр, известных миру. Все время обращайтесь лишь к ней. Не нужно следовать никаким другим предписаниям.

Помните вашего Господа, ваш дом. Сейчас вы живете в чужой стране — вам не к чему тут стремиться. Старайтесь никогда не отклоняться от дороги домой, обратно к Богу». Так говорил Господь, и к Нему пришли все преданные, ибо интуитивно чувствовали, что это последняя ночь Нимая Пандита в Навадвипе.

Поздно ночью пришел преданный по имени Шридхара Кхолавече. Источником доходов ему служили банановые деревья. Он продавал плоды, спелые или зеленые, и банановые листья, которые использовали вместо тарелок. Иногда Нимай недоплачивал ему за фрукты, а иногда просто выхватывал у него лучшие плоды. Шридхара пришел к Нему поздно ночью, чтобы предложить превосходную тыкву. И Нимай подумал: «Почти всю жизнь Я только и делал, что воровал у него бананы и прочее, а теперь, в эту последнюю ночь, он принес такую чудесную тыкву. Я не могу устоять». «Мама, Шридхара подарил Мне эту тыкву, — обратился Он к Шачи-деви. — Подумай, пожалуйста, как можно ее приготовить». Когда надо было ложиться спать, кто-то принес молоко. «Мама, приготовь, пожалуйста, с этим молоком и тыквой сладкий рис», — сказал Нимай. Так Шачи-деви приготовила тыквенный сладкий рис: тыкву, сваренную с молоком, рисом и сахаром.

Совсем поздно, около трех часов ночи, Нимай покинул дом. Он оставил спящую Вишнуприю-деви. Его мать Шачи-деви, чувствуя, что должно случиться, всю ночь не смыкала глаз, стоя у ворот, как часовой. Нимай поклонился ей и вышел. И когда Нимай удалился, мать Шачи-деви села у ворот и застыла подобно каменной статуе. Она не могла вымолвить ни слова, лишившись дара речи.

В начале четвертого часа утра Нимай переплыл Гангу и, в мокрой одежде, побежал прямо в Катву, до которой было двадцать пять миль. Прибежал Он туда около девяти или десяти часов. Там Он обратился к Кешаве Бхарати с просьбой дать Ему санньясу.

Рано утром преданные пришли навестить Нимая и у ворот увидели Шачи-деви, сидевшую неподвижно, как статуя. Дверь была открыта. Все будто опустело. «Что случилось, Шачи-деви?» — спросили они. «Я ждала вас, преданные, — сказала она. — Берите этот дом во владение. Я пойду куда-нибудь в другое место. Я больше не могу войти в этот дом. Вы Его преданные, вы — подлинные наследники. Берите во владение». Они столпились вокруг нее и стали успокаивать: «Ты уйдешь? А как же юная жена, которую Он оставил? Девочке всего четырнадцать лет! Кто будет о ней заботиться? Ты не можешь избежать возложенной на тебя ответственности. Ты должна исполнить свой долг». Так они ее успокаивали и пытались вселить в нее какую-то надежду.

Вскоре все преданные узнали, что Нимай Пандит, Шри Гауранга, покинул Навадвипу. Им стало известно, что Он пошел в Катву, в ашрам Кешавы Бхарати, чтобы принять санньясу и навсегда распрощаться с жителями Навадвипы.

Черная тень опустилась на город. Многие начали стенать и плакать по Нему. Многие побежали в Катву. Нимай Пандит был несравненным ученым, наделенным прекрасной внешностью и характером, — высокий, светлокожий и великодушный. Он уже свел людей с ума от Святого Имени Кришны. Он очистил от скверны порока двух величайших грешников — Джагая и Мадхая. Он обуздал мусульманского правителя, кази, который разбил мридангу. Как прославленный пандит, Он победил многих ученых, которые приходили, чтобы попытаться «завоевать» Навадвипу, в то время очень знаменитую высоким уровенем своей науки, особенно логики.

Тогда в Навадвипе были очень развиты логика (ньяя), поклонение материальной природе (тантра) и ортодоксальный индуизм (смарта). Навадвипа очень славилась своей ученостью. Пандит не мог стать знаменитым, не победив ученых из Навадвипы. Кешаве Кашмири, чтобы засвидетельствовать, какой он пандит, пришлось прийти в Навадвипу из далекого Кашмира. И Нимай Пандит победил его. Кешава Кашмири был таким великим пандитом, что ходила молва, будто бы он — любимый сын Сарасвати, богини учености. Никто не мог с ним сравниться. И тем не менее, Нимай Пандит победил его.

Но так как навадвипцы не принимали Нимая Пандита, Он навсегда покинул Навадвипу и принял санньясу. Он пошел в Катву, где, на самом берегу Ганги, жил санньяси по имени Кешава Бхарати. Нимай пришел к нему и попросил у него санньясу. Бхарати вдруг увидел, что его ашрам наполнился сиянием. Сначала ему показалось, что навстречу ему движется солнце, потом он разглядел, что это приближается некий сияющий человек. Кешава Бхарати поднялся со своего сиденья и, с широко раскрытыми от удивления глазами, двинулся навстречу чудесному гостю. «Что это?» — думал он.

Потом он понял, что пришел Нимай Пандит — великий преданный-ученый. Нимай подошел к нему и сказал: «Я хотел бы принять от вас санньясу». Но Кешава Бхарати ответил Нимаю отказом. «Меня восхитили Твои красота и величие, — сказал он, — но Ты так молод — всего двадцать четыре года. А как же Твои мать, Твоя жена, Твои опекуны? Я не осмелюсь вручить Тебе одежду отреченного, не посоветовавшись с ними».

Тем временем, поскольку шел Макара-санкранти — всеми любимый праздник, множество людей пришло омыться в святых водах Ганги. Они собирались на берегу, и вскоре, как пожар, распространился слух: «Нимай Пандит из Навадвипы пришел принять санньясу!» Это неожиданное известие потрясло народ, и вскоре перед ашрамом Кешавы Бхарати собралась огромная толпа. Все собравшиеся были против санньясы Махапрабху. Некоторые из них громко возражали: «Эй, Кешава Бхарати! Мы не позволим тебе дать санньясу этому юноше! У него есть семья — мать и жена! Мы не позволим! Если ты дашь этому очаровательному, прекрасному юноше санньясу, мы тут же разгромим твой ашрам! Одумайся, пока не поздно!»

Но Нимай Пандит настаивал на санньясе. В конце концов Кешава Бхарати спросил у Него: «Так ты и есть тот самый Нимай Пандит, про которого мы столько слышали? Много знаменитых ученых приходило, пытаясь покорить Навадвипу, прославленный центр науки, и Ты их всех победил. Так Ты тот самый Нимай Пандит?» «Да», — ответил Нимай. «Я дам Тебе санньясу, — сказал Ему Кешава Бхарати, — но сначала спроси разрешение у Своей матери, иначе я не могу». Нимай стремительно побежал в Навадвипу, чтобы получить разрешение, но Кешава Бхарати подумал: «Сила и обаяние Его личности настолько велики, что Он сможет все». Нимая позвали обратно. «Ты настолько незаурядный человек, что Тебе будет под силу все, — обратился к Нему Кешава Бхарати. — Ты пойдешь туда, околдуешь Своих опекунов, получишь разрешение и вернешься. Для Тебя нет ничего невозможного».

Толпа пришла в необычайную ярость. Люди кричали Кешаве Бхарати: «Свамиджи, мы не позволим тебе дать санньясу этому мальчику! Это возмутительно! Если ты это сделаешь, мы снесем твой ашрам!» Шри Чайтанья Махапрабху начал киртан. Он пел Харе Кришна и танцевал как безумный. А разгневанная толпа все росла, иногда производя беспорядки. Так прошел весь день, а решение все не было принято. Санкиртана продолжалась и ночью. На следующий день воля Нимая возобладала, хотя кто-то еще противился Его решению.

Понемногу туда пришли Нитьянанда Прабху, дядя Нимая по матери Чандрашекхар, Мукунда Датта и Джагадананда Пандит, и после полудня начался обряд посвящения в санньясу. Нимай Пандит начал петь и танцевать, завораживая публику, поэтому Чандрашекхара Ачарью попросили участвовать в церемонии от Его имени.

лaкш̣а лoчaна̄ш́ру-вaрш̣а-харш̣а-кeш́а-кaртанaм̇
кoт̣и-кaн̣т̣ха-кр̣ш̣н̣a-кӣртана̄д̣хйа-дан̣д̣а дха̄ранaм
нйа̄си-вeш́а-сарвa-дeш́а-ха̄-хута̄ш́а ка̄тарам̇
прeмa-дха̄мa-дeвaм эвa нaуми гаура-сундарам

«Посреди потоков слез, льющихся из миллионов глаз, Он радовался, когда Ему сбривали Его прекрасные волосы. Когда Шри Чайтанья принимал монашеский посох, миллионы голосов воспевали славу Кришны. С тех пор, где бы Он ни появлялся, всякий, видевший Его в одежде санньяси, плакал от горя. Я прославляю этого прекрасного Золотого Господа, дарующего божественную любовь».

Так 474 года назад Шри Чайтанья Махапрабху принял санньясу. Он был юн, красив и высок. Ему было всего двадцать четыре года, и Его украшали прекрасные вьющиеся волосы. Парикмахер, которого попросили Его побрить, приблизился было к Нему, но тут же отпрянул. Он не смел прикоснуться к телу Нимая. Плача, парикмахер стал причитать: «Как могу я сбрить такие прекрасные волосы с такой прекрасной головы?» Многие другие тоже громко стенали: «Что за ужасное дело здесь творится! Кто вообще придумал санньясу? Кто настолько жесток, что создал санньяса-ашрам, в котором человек должен отказаться от всего, что ему близко и дорого, оставить своих беспомощно плачущих друзей и ходить от двери к двери, прося милостыню? Что же это за установление Всевышнего? Правильно ли это? Удачное ли это изобретение? Оно в высшей степени жестоко!»

А Нимай Пандит улыбался. Парикмахер, после неоднократных приказаний, вынужден все же был обрить Нимаю голову. Сначала он не решался прикасаться к Его волосам, говоря: «Я не могу к Нему прикоснуться». Но в конце концов ему пришлось выполнить это служение — сбрить красивые, вьющиеся волосы, обрамлявшие прекрасное лицо двадцатичетырехлетнего гениального юноши. Делал свое дело парикмахер со слезами на глазах. Некоторые не выдерживали зрелища. Кто-то даже сошел с ума. Так, под плач и стенания грозной толпы, прошел весь обряд.

Нимай Пандит совершенно не воспринимал окружающее. Когда Его обрили только наполовину, Он встал и начал петь киртан и танцевать в экстатической радости. После того, как обривание головы было закончено, парикмахер зарекся: «Я никогда больше не возьму в руки парикмахерские ножницы! Лучше буду нищенствовать. Сегодня я работал парикмахером последний раз». После этого парикмахер стал кондитером.

В конце концов призывы Нимая успокоили толпу, и ближе к полудню неизбежное свершилось — обряд посвящения в санньясу был исполнен. Проводить необходимые для такой церемонии ритуалы поручили Чандрашекхару Ачарье — дяде Нимая Пандита по матери. Когда должна была даваться мантра, Нимай Пандит спросил Кешаву Бхарати: «Не такую-то ли мантру ты Мне дашь? Я слышал ее во сне». Он прошептал эту мантру на ухо Своему гуру, и тот ответил утвердительно: «Да, это и есть та мантра, которую я Тебе дам». Затем он дал Нимаю эту мантру.

Свое новое имя наш санньяси также получил не обычным образом. Через Кешаву Бхарати пришло в высшей степени необыкновенное имя — «Кришна Чайтанья». Нимая Пандита не назвали ни одним из десяти имен, которые обычно дают санньяси — Он получил имя «Кришна Чайтанья». Как только толпа услышала это имя, она принялась кричать: «Шри Кришна Чайтанья Махапрабху ки джайа!» — «Слава, слава Шри Кришне Чайтанье!»

Отец Шриниваса Ачарьи был школьным другом Нимая Пандита. По пути к дому своего тестя он услышал, что пришел Нимай Пандит, чтобы принять санньясу. Он бросился туда и, увидев все, лишился дара речи. Он был полностью опустошен и ушел оттуда на грани безумия. С тех пор ничего нельзя было услышать из его уст, кроме «Чайтанья». После того, как он услышал имя «Кришна Чайтанья», кто бы и что бы ему ни говорил, он повторял в ответ только: «Чайтанья!» Он обезумел. После этого его стали называть Чайтанья дасом. Его прежнее имя отпало, и каждый теперь называл его Чайтанья дасом. Он не смог спокойно выдержать зрелища посвящения Нимая Пандита в санньясу.

Шри Чайтанья Махапрабху, облаченный в новую, красную одежду, обнял Своего гуру, и оба они пустились танцевать, воспевая Имя Кришны. Немного позже Кешава Бхарати Махарадж раскрыл значение имени «Кришна Чайтанья». Он сказал: «Шри Кришна Чайтанья означает, что Ты во всем мире пробудишь сознание Кришны. Ты нисшел, чтобы сделать сознающими Кришну всех людей. Поэтому более подходящего имени, чем Шри Кришна Чайтанья, для Тебя не найти».

На сердце у Махапрабху было очень радостно. Он думал: «Я собирался освободить столько душ от их нескончаемых горестей и печалей. Я обещал освободить из этого океана страданий весь мир и привести его обитателей в царство нектара, и теперь готов приступить к этому делу». Он был весел, а все вокруг Него утопали в бездне скорби и отчаяния.

Некоторые ученые подчеркивают, что Чайтанья Махапрабху принял санньясу у Кешавы Бхарати, который был майявади — имперсоналистом. Но хотя внешне Кешава Бхарати и выдавал себя за майявади, совершенно ясно, что, соприкоснувшись с Махапрабху, он стал преданным. Кроме того, мы можем также считать, что он был преданным, который пришел под видом имперсоналиста, чтобы помочь проповеди Махапрабху, посодействовав Ему в том, что касалось формальной социальной стороны принятия санньясы. В то время по всей Индии санньяси-майявади пользовались большим почетом, чем санньяси-вайшнавы, поэтому выбор Кешавы Бхарати был предпочтительней. Махапрабху принял одеяние санньяси от него ради собственной цели — чтобы облегчить Себе проповедь. Все это можно объяснить по-разному. В любом случае, после того как Махапрабху принял санньясу, Кешава Бхарати стал петь и танцевать вместе с Ним. Он присоединился к санкиртане и сразу же был обращен. Так Нимай Пандит принял санньясу.

 



←  «Санньяса Махапрабху: вечный круговорот лилы». Шрила Б. С. Госвами Махарадж. 16 января 2017 года. Гупта Говардхан | “Mahaprabhu’s Sannyas The Eternal Cycle of Lila.” Srila B. S. Goswami Maharaj. January 16, 2017. Gupta Govardhan ·• Архив новостей •· «Смысл санньясы Махапрабху — вернуть домой заблудшие души». Шрила Б. Р. Шридхар Дев-Госвами Махарадж. 15 января 1984 года. Навадвипа Дхама, Индия  →
Russian

Шрила Бхакти Ракшак Шридхар Дев-Госвами Махарадж

Cанньяса-лила Шри Чайтаньи Махапрабху



В соответствии с астрологическими вычислениями, в день Макара-санкранти, при благоприятном сочетании звезд, Нимай Пандит пошел в Катву и принял санньясу, отреченный уклад жизни. С тех пор Он стал известен как Шри Чайтанья Махапрабху. Он переплыл Гангу и в мокрой одежде побежал в Катву. Совсем незадолго до этого Он сказал Своим друзьям, но не всем, а лишь нескольким, включая Нитьянанду Прабху, Гададхара Пандита, Мукунду и некоторых других, что очень скоро наденет одежды отречения.

Всего несколькими днями раньше образовалась оппозиция Нимаю Пандиту. Те, кто высшим началом считали материальную природу, а в сознании видели порождение материи, стали поносить Его. Он подумал: «Я пришел, чтобы освободить худших из людей, но если они будут Меня оскорблять, то закроют себе дорогу к спасению». Неожиданно Он сказал: «Я принес лекарство, которое дает величайшее облегчение, но вижу, что их болезнь быстро прогрессирует и как будто неизлечима. Она постепенно приведет их к гибели. Больные оскорбляют своего Врача, понося Его. Они хотят жестоко обойтись со Мной. Они думают, что Я семейный человек, их земляк — считают Меня одним из своего круга. Я принес лучшее лекарство для нынешней порочной эпохи, а теперь вижу, что они плетут против Меня заговор. Ныне они обречены. Нужно, по крайней мере, показать им, что Я не один из них». «Оставлю семейную жизнь, — думал Он, — приму санньясу и буду странствовать из деревни в деревню, из города в город, проповедуя Святое Имя Кришны». Так Он решил, и через несколько дней отправился в Катву, чтобы принять санньясу у Кешавы Бхарати Махараджа.

Накануне того дня, когда Нимай Пандит ушел, чтобы принять санньясу, в Его доме с полудня до самого вечера проходило спонтанное собрание преданных. Каждый год в Бенгалии в этот день праздновали Лакшми-пуджу — праздник в честь богини процветания. В это время готовили и раздавали особые пирожные. Нимай, рано утром следующего дня собираясь покинуть Навадвипу, чтобы принять санньясу в Катве, так привлек Своих последователей, что увидеться с Ним в тот вечер пришли почти все ведущие преданные. Они принесли цветочные гирлянды и множество других даров, чтобы преподнести все это Господу. Нимай принял гирлянды, а потом повесил их на шеи преданным, которые их предложили. Только четверо Его самых близких преданных знали, что Он уходит; основная масса преданных не ведала, что наступает Его последняя ночь в Навадвипе. Он собственноручно надел на шеи Своим преданным гирлянды и обратился к ним: «Всегда воспевайте Имя Кришны. Ни при каких обстоятельствах не оставляйте Кришна-нам. И больше вам ничего не надо. Работаете ли вы, едите, спите или идете куда-нибудь — делаете то или это, — днем и ночью непрестанно призывайте Имя Кришны. Постоянно говорите о Кришне, и ни о чем ином. Если вы по-настоящему Меня любите, то ничего не делайте без воспевания Имени Кришны.

Развивайте сознание Кришны. Кришна — источник всех нас. Он наш отец — мы произошли от Него. Если сын не выражает почтительности Своему отцу, его непременно ждет наказание рождение за рождением. Всегда воспевайте эти имена Господа: Харe Кришнa Харe Кришнa Кришнa Кришнa Харe Харe/Харe Рамa Харe Рамa Рамa Рамa Харe Харe. Больше никаких религиозных установлений не нужно. Воспевайте Харе Кришна. Это не обычная мантра — это маха-мантра, величайшая из всех великих мантр, сама суть всех мантр, известных миру. Все время обращайтесь лишь к ней. Не нужно следовать никаким другим предписаниям.

Помните вашего Господа, ваш дом. Сейчас вы живете в чужой стране — вам не к чему тут стремиться. Старайтесь никогда не отклоняться от дороги домой, обратно к Богу». Так говорил Господь, и к Нему пришли все преданные, ибо интуитивно чувствовали, что это последняя ночь Нимая Пандита в Навадвипе.

Поздно ночью пришел преданный по имени Шридхара Кхолавече. Источником доходов ему служили банановые деревья. Он продавал плоды, спелые или зеленые, и банановые листья, которые использовали вместо тарелок. Иногда Нимай недоплачивал ему за фрукты, а иногда просто выхватывал у него лучшие плоды. Шридхара пришел к Нему поздно ночью, чтобы предложить превосходную тыкву. И Нимай подумал: «Почти всю жизнь Я только и делал, что воровал у него бананы и прочее, а теперь, в эту последнюю ночь, он принес такую чудесную тыкву. Я не могу устоять». «Мама, Шридхара подарил Мне эту тыкву, — обратился Он к Шачи-деви. — Подумай, пожалуйста, как можно ее приготовить». Когда надо было ложиться спать, кто-то принес молоко. «Мама, приготовь, пожалуйста, с этим молоком и тыквой сладкий рис», — сказал Нимай. Так Шачи-деви приготовила тыквенный сладкий рис: тыкву, сваренную с молоком, рисом и сахаром.

Совсем поздно, около трех часов ночи, Нимай покинул дом. Он оставил спящую Вишнуприю-деви. Его мать Шачи-деви, чувствуя, что должно случиться, всю ночь не смыкала глаз, стоя у ворот, как часовой. Нимай поклонился ей и вышел. И когда Нимай удалился, мать Шачи-деви села у ворот и застыла подобно каменной статуе. Она не могла вымолвить ни слова, лишившись дара речи.

В начале четвертого часа утра Нимай переплыл Гангу и, в мокрой одежде, побежал прямо в Катву, до которой было двадцать пять миль. Прибежал Он туда около девяти или десяти часов. Там Он обратился к Кешаве Бхарати с просьбой дать Ему санньясу.

Рано утром преданные пришли навестить Нимая и у ворот увидели Шачи-деви, сидевшую неподвижно, как статуя. Дверь была открыта. Все будто опустело. «Что случилось, Шачи-деви?» — спросили они. «Я ждала вас, преданные, — сказала она. — Берите этот дом во владение. Я пойду куда-нибудь в другое место. Я больше не могу войти в этот дом. Вы Его преданные, вы — подлинные наследники. Берите во владение». Они столпились вокруг нее и стали успокаивать: «Ты уйдешь? А как же юная жена, которую Он оставил? Девочке всего четырнадцать лет! Кто будет о ней заботиться? Ты не можешь избежать возложенной на тебя ответственности. Ты должна исполнить свой долг». Так они ее успокаивали и пытались вселить в нее какую-то надежду.

Вскоре все преданные узнали, что Нимай Пандит, Шри Гауранга, покинул Навадвипу. Им стало известно, что Он пошел в Катву, в ашрам Кешавы Бхарати, чтобы принять санньясу и навсегда распрощаться с жителями Навадвипы.

Черная тень опустилась на город. Многие начали стенать и плакать по Нему. Многие побежали в Катву. Нимай Пандит был несравненным ученым, наделенным прекрасной внешностью и характером, — высокий, светлокожий и великодушный. Он уже свел людей с ума от Святого Имени Кришны. Он очистил от скверны порока двух величайших грешников — Джагая и Мадхая. Он обуздал мусульманского правителя, кази, который разбил мридангу. Как прославленный пандит, Он победил многих ученых, которые приходили, чтобы попытаться «завоевать» Навадвипу, в то время очень знаменитую высоким уровенем своей науки, особенно логики.

Тогда в Навадвипе были очень развиты логика (ньяя), поклонение материальной природе (тантра) и ортодоксальный индуизм (смарта). Навадвипа очень славилась своей ученостью. Пандит не мог стать знаменитым, не победив ученых из Навадвипы. Кешаве Кашмири, чтобы засвидетельствовать, какой он пандит, пришлось прийти в Навадвипу из далекого Кашмира. И Нимай Пандит победил его. Кешава Кашмири был таким великим пандитом, что ходила молва, будто бы он — любимый сын Сарасвати, богини учености. Никто не мог с ним сравниться. И тем не менее, Нимай Пандит победил его.

Но так как навадвипцы не принимали Нимая Пандита, Он навсегда покинул Навадвипу и принял санньясу. Он пошел в Катву, где, на самом берегу Ганги, жил санньяси по имени Кешава Бхарати. Нимай пришел к нему и попросил у него санньясу. Бхарати вдруг увидел, что его ашрам наполнился сиянием. Сначала ему показалось, что навстречу ему движется солнце, потом он разглядел, что это приближается некий сияющий человек. Кешава Бхарати поднялся со своего сиденья и, с широко раскрытыми от удивления глазами, двинулся навстречу чудесному гостю. «Что это?» — думал он.

Потом он понял, что пришел Нимай Пандит — великий преданный-ученый. Нимай подошел к нему и сказал: «Я хотел бы принять от вас санньясу». Но Кешава Бхарати ответил Нимаю отказом. «Меня восхитили Твои красота и величие, — сказал он, — но Ты так молод — всего двадцать четыре года. А как же Твои мать, Твоя жена, Твои опекуны? Я не осмелюсь вручить Тебе одежду отреченного, не посоветовавшись с ними».

Тем временем, поскольку шел Макара-санкранти — всеми любимый праздник, множество людей пришло омыться в святых водах Ганги. Они собирались на берегу, и вскоре, как пожар, распространился слух: «Нимай Пандит из Навадвипы пришел принять санньясу!» Это неожиданное известие потрясло народ, и вскоре перед ашрамом Кешавы Бхарати собралась огромная толпа. Все собравшиеся были против санньясы Махапрабху. Некоторые из них громко возражали: «Эй, Кешава Бхарати! Мы не позволим тебе дать санньясу этому юноше! У него есть семья — мать и жена! Мы не позволим! Если ты дашь этому очаровательному, прекрасному юноше санньясу, мы тут же разгромим твой ашрам! Одумайся, пока не поздно!»

Но Нимай Пандит настаивал на санньясе. В конце концов Кешава Бхарати спросил у Него: «Так ты и есть тот самый Нимай Пандит, про которого мы столько слышали? Много знаменитых ученых приходило, пытаясь покорить Навадвипу, прославленный центр науки, и Ты их всех победил. Так Ты тот самый Нимай Пандит?» «Да», — ответил Нимай. «Я дам Тебе санньясу, — сказал Ему Кешава Бхарати, — но сначала спроси разрешение у Своей матери, иначе я не могу». Нимай стремительно побежал в Навадвипу, чтобы получить разрешение, но Кешава Бхарати подумал: «Сила и обаяние Его личности настолько велики, что Он сможет все». Нимая позвали обратно. «Ты настолько незаурядный человек, что Тебе будет под силу все, — обратился к Нему Кешава Бхарати. — Ты пойдешь туда, околдуешь Своих опекунов, получишь разрешение и вернешься. Для Тебя нет ничего невозможного».

Толпа пришла в необычайную ярость. Люди кричали Кешаве Бхарати: «Свамиджи, мы не позволим тебе дать санньясу этому мальчику! Это возмутительно! Если ты это сделаешь, мы снесем твой ашрам!» Шри Чайтанья Махапрабху начал киртан. Он пел Харе Кришна и танцевал как безумный. А разгневанная толпа все росла, иногда производя беспорядки. Так прошел весь день, а решение все не было принято. Санкиртана продолжалась и ночью. На следующий день воля Нимая возобладала, хотя кто-то еще противился Его решению.

Понемногу туда пришли Нитьянанда Прабху, дядя Нимая по матери Чандрашекхар, Мукунда Датта и Джагадананда Пандит, и после полудня начался обряд посвящения в санньясу. Нимай Пандит начал петь и танцевать, завораживая публику, поэтому Чандрашекхара Ачарью попросили участвовать в церемонии от Его имени.

лaкш̣а лoчaна̄ш́ру-вaрш̣а-харш̣а-кeш́а-кaртанaм̇
кoт̣и-кaн̣т̣ха-кр̣ш̣н̣a-кӣртана̄д̣хйа-дан̣д̣а дха̄ранaм
нйа̄си-вeш́а-сарвa-дeш́а-ха̄-хута̄ш́а ка̄тарам̇
прeмa-дха̄мa-дeвaм эвa нaуми гаура-сундарам

«Посреди потоков слез, льющихся из миллионов глаз, Он радовался, когда Ему сбривали Его прекрасные волосы. Когда Шри Чайтанья принимал монашеский посох, миллионы голосов воспевали славу Кришны. С тех пор, где бы Он ни появлялся, всякий, видевший Его в одежде санньяси, плакал от горя. Я прославляю этого прекрасного Золотого Господа, дарующего божественную любовь».

Так 474 года назад Шри Чайтанья Махапрабху принял санньясу. Он был юн, красив и высок. Ему было всего двадцать четыре года, и Его украшали прекрасные вьющиеся волосы. Парикмахер, которого попросили Его побрить, приблизился было к Нему, но тут же отпрянул. Он не смел прикоснуться к телу Нимая. Плача, парикмахер стал причитать: «Как могу я сбрить такие прекрасные волосы с такой прекрасной головы?» Многие другие тоже громко стенали: «Что за ужасное дело здесь творится! Кто вообще придумал санньясу? Кто настолько жесток, что создал санньяса-ашрам, в котором человек должен отказаться от всего, что ему близко и дорого, оставить своих беспомощно плачущих друзей и ходить от двери к двери, прося милостыню? Что же это за установление Всевышнего? Правильно ли это? Удачное ли это изобретение? Оно в высшей степени жестоко!»

А Нимай Пандит улыбался. Парикмахер, после неоднократных приказаний, вынужден все же был обрить Нимаю голову. Сначала он не решался прикасаться к Его волосам, говоря: «Я не могу к Нему прикоснуться». Но в конце концов ему пришлось выполнить это служение — сбрить красивые, вьющиеся волосы, обрамлявшие прекрасное лицо двадцатичетырехлетнего гениального юноши. Делал свое дело парикмахер со слезами на глазах. Некоторые не выдерживали зрелища. Кто-то даже сошел с ума. Так, под плач и стенания грозной толпы, прошел весь обряд.

Нимай Пандит совершенно не воспринимал окружающее. Когда Его обрили только наполовину, Он встал и начал петь киртан и танцевать в экстатической радости. После того, как обривание головы было закончено, парикмахер зарекся: «Я никогда больше не возьму в руки парикмахерские ножницы! Лучше буду нищенствовать. Сегодня я работал парикмахером последний раз». После этого парикмахер стал кондитером.

В конце концов призывы Нимая успокоили толпу, и ближе к полудню неизбежное свершилось — обряд посвящения в санньясу был исполнен. Проводить необходимые для такой церемонии ритуалы поручили Чандрашекхару Ачарье — дяде Нимая Пандита по матери. Когда должна была даваться мантра, Нимай Пандит спросил Кешаву Бхарати: «Не такую-то ли мантру ты Мне дашь? Я слышал ее во сне». Он прошептал эту мантру на ухо Своему гуру, и тот ответил утвердительно: «Да, это и есть та мантра, которую я Тебе дам». Затем он дал Нимаю эту мантру.

Свое новое имя наш санньяси также получил не обычным образом. Через Кешаву Бхарати пришло в высшей степени необыкновенное имя — «Кришна Чайтанья». Нимая Пандита не назвали ни одним из десяти имен, которые обычно дают санньяси — Он получил имя «Кришна Чайтанья». Как только толпа услышала это имя, она принялась кричать: «Шри Кришна Чайтанья Махапрабху ки джайа!» — «Слава, слава Шри Кришне Чайтанье!»

Отец Шриниваса Ачарьи был школьным другом Нимая Пандита. По пути к дому своего тестя он услышал, что пришел Нимай Пандит, чтобы принять санньясу. Он бросился туда и, увидев все, лишился дара речи. Он был полностью опустошен и ушел оттуда на грани безумия. С тех пор ничего нельзя было услышать из его уст, кроме «Чайтанья». После того, как он услышал имя «Кришна Чайтанья», кто бы и что бы ему ни говорил, он повторял в ответ только: «Чайтанья!» Он обезумел. После этого его стали называть Чайтанья дасом. Его прежнее имя отпало, и каждый теперь называл его Чайтанья дасом. Он не смог спокойно выдержать зрелища посвящения Нимая Пандита в санньясу.

Шри Чайтанья Махапрабху, облаченный в новую, красную одежду, обнял Своего гуру, и оба они пустились танцевать, воспевая Имя Кришны. Немного позже Кешава Бхарати Махарадж раскрыл значение имени «Кришна Чайтанья». Он сказал: «Шри Кришна Чайтанья означает, что Ты во всем мире пробудишь сознание Кришны. Ты нисшел, чтобы сделать сознающими Кришну всех людей. Поэтому более подходящего имени, чем Шри Кришна Чайтанья, для Тебя не найти».

На сердце у Махапрабху было очень радостно. Он думал: «Я собирался освободить столько душ от их нескончаемых горестей и печалей. Я обещал освободить из этого океана страданий весь мир и привести его обитателей в царство нектара, и теперь готов приступить к этому делу». Он был весел, а все вокруг Него утопали в бездне скорби и отчаяния.

Некоторые ученые подчеркивают, что Чайтанья Махапрабху принял санньясу у Кешавы Бхарати, который был майявади — имперсоналистом. Но хотя внешне Кешава Бхарати и выдавал себя за майявади, совершенно ясно, что, соприкоснувшись с Махапрабху, он стал преданным. Кроме того, мы можем также считать, что он был преданным, который пришел под видом имперсоналиста, чтобы помочь проповеди Махапрабху, посодействовав Ему в том, что касалось формальной социальной стороны принятия санньясы. В то время по всей Индии санньяси-майявади пользовались большим почетом, чем санньяси-вайшнавы, поэтому выбор Кешавы Бхарати был предпочтительней. Махапрабху принял одеяние санньяси от него ради собственной цели — чтобы облегчить Себе проповедь. Все это можно объяснить по-разному. В любом случае, после того как Махапрабху принял санньясу, Кешава Бхарати стал петь и танцевать вместе с Ним. Он присоединился к санкиртане и сразу же был обращен. Так Нимай Пандит принял санньясу.

 

Главная | Миссия | Учение | Библиотека | Контактная информация | Вьяса-пуджа
Пожертвования